Artworks

Всё началось с телефонных каракулей – значков, узоров, завитушек и даже целых образов, которые рука сама рисует, где придётся, во время телефонных разговоров. Психологи считают это интереснейшим феноменом – пока наше левое логическое полушарие поглощено беседой, интуитивное правое улучает момент как-то высказаться. Так было и со мной. Сколько себя помню, я старательно испещряла промокашки и клочки бумажек этой причудливой графикой, болтая с друзьями и приятелями по телефону и ничего ещё не зная о собственных полушариях. Иногда элементы рисунков повторялись, а иногда вдруг приходило что-то совершенно неожиданное. Но в любом случае всё это «творчество» оказывалась в мусорной корзине. В школьные годы я также увлекалась «настоящим» рисованием, с удовольствием делая домашние задания по этому предмету за своего брата. Я брала уроки у профессионального художника, который преподавал мне композицию, теорию цвета, основы живописи и рисунка. Не то чтобы я видела себя будущим гением – внутренний голос и трезвая самооценка давно подсказали мне, что Ван Гога из меня не получится – однако я так любила эти занятия, что этого было совершенно достаточно. Это был другой мир, я и чувствовала себя в нём как дома. Прошло довольно много времени, и вот однажды я оказалась в Даманхуре, духовно-экологическом сообществе на севере Италии, известном своими уникальными подземными храмами. Каково же было моё изумление, когда в одном из залов, посвященных стихии воды, я обнаружила на стенах изображения почти всех символов, которые я между делом рисовала всю свою сознательную жизнь. Древние алфавиты, пиктограммы, фигуры сакральной геометрии, ассоциативные образы – на меня нахлынула волна воспоминаний какого-то вселенского масштаба, а также радость прикосновения к тайному знанию, частью которого я, как мне теперь стало ясно, являюсь. Сотни «телефонных каракулей» пронеслись перед моим мысленным взором, и у меня перехватило дух, – оказывается, всё это время я рисовала не бог весть что, а коды, содержащие важную информацию. Как же мне хотелось их расшифровать! Но при этом я вдруг осознала, что семьдесят процентов этой информации я способна если не понять, то подсознательно воспринять и использовать. Помню, я тогда подумала, что, наверное, это и есть «прямое знание» – непосредственное постижение жизни не через мысли, а на уровне энергий и вибраций, из которых, всё, по сути, и состоит.

С тех пор я стала относиться к своим письменам куда внимательнее. Я научилась чувствовать моменты, когда они «стучатся в дверь», и открывать её всё шире. И постепенно моя стенография начала превращаться в тканные ковры ручной работы – переплетения символов, знаков, волн и спиралей с вкраплениями какой-то предметности. К тому времени я уже активно занималась галерейным бизнесом и проводила массу времени в мастерских самых разных художников – возможность бывать в святая святых творческой магии всегда была одним из главных бонусов моей работы. И они не скрывали от меня своих профессиональных секретов. Грунтование, работа с красками и разными фактурами – всему этому я училась из первых, и как правило, очень талантливых рук. Со временем я стала использовать эти приёмы в своих визуальных текстах – именно текстах, а не рисунках. То, что выходит из под моей кисти или фломастера, – скорее книги, чем живописные образы. Живые книги, которые могут жить без переплётов, на холстах, открытые наугад на одной из страниц. Я до сих пор не знаю их точного смысла. Ведь это невербальная речь, адресованная нашему подсознанию. И оно её слышит, так как оперирует глубже уровня слов. У него свой язык: символы, сновидения, образы. Вербально мы воспринимаем лишь сорок процентов всей информации, остальное к нам приходит по другим каналам, в том числе и через арт-канал. Любая картина, инсталляция, скульптура – это невербальный поток самой жизни. Через художника, если только он настоящий художник, а не коньюктурщик, также как через музыканта, танцора, поэта мы получаем закодированные, но понятные чему-то в нас послания, откликаясь на которые мы расширяем границы наших знаний о жизни и нашем в ней месте. Мы находим в них себя – в непривычных нам ракурсах, в большем масштабе, в потоке развития. Мы так много о себе знаем, но почти не помним этого в рутине бесконечных дел. Задача искусства, на мой взгляд, пробуждать эту память и соединять нас с нашими возможностями. Мой визуальный ченнелинг, надеюсь, служит той же цели. В любом случае, я всего лишь проводник, а не инициатор этого процесса, и поэтому не могу называть эти работы своими. Если я не вижу какую-то картину месяц или два, у меня пропадает ощущение всякой с ней связи. И я даже спрашиваю себя: «Как это получилось?» Ведь это не моя рука, не мой почерк. И я не способна её повторить – все эти символы, чаши, цифры, спирали, стекающиеся в живые органические образы, в ритмическую геометрию тонких сигналов. Они проявляются на холсте как отпечатки снимков, сделанных каким-то разумным началом и заряженных его благотворной энергией.

Есть картины, которые рисуются на одном вздохе, когда мысли вдруг уходят, а знаки, буквы и хитросплетения линий проливаются на бумагу июльским дождём. Другие же, бывает, создаются месяцами, обрастая новыми импульсами и уточнениями. Если же какая-то информация больше не актуальна, её можно записывать следующим слоем, зная, что там, внизу, есть ещё один скрытый от глаз пласт значений, который по-прежнему будет работать. С какого-то момента мои книги-снимки-рисунки стали нравиться людям. Ими стали интересоваться, их начали покупать и заказывать. В результате я обнаружила, что работая на заказ, я могу настраиваться на вибрации конкретного человека и адресовать ему что-то, предназначенное лично ему. Увидев потом эту работу, человек нередко в неё просто влюблялся, при том что окружающих она могла едва не раздражать или никак не трогать. Но для этого человека она была – Ах! Как сны о чём-то большем, как осязание неосязаемого, восприятие невыразимого. А ещё тончайший покой – словно туман над рекой, плывущий из вечности в вечность…Так, во всяком случае, свидетельствуют о моих картинах те, кому они попали точно «в цель». И я счастлива быть им в этом полезной. В прошлом году в Москве прошла моя первая персональная выставка, которая называлась «Древесные оракулы». В ней я попыталась осмыслить нашу способность подключаться к биологическому разуму планеты через деревья – живые коммуникационные системы и оракулы, способные являть взаимосвязь всего живого. Дерево – универсальный символ мироздания и важнейшая часть моей собственной жизни, поэтому выбор этой темы был намеренно символичен. И вот, год спустя, я готовлю новую выставку в Барселоне, которая состоится в конце мая. В моей жизни, как и в жизни всей нашей планеты, дуют новые ветры, принося на своих крыльях новые визуальные формулы. Я чувствую в них что-то алхимическое, какой-то качественный скачок, переход на другой уровень – к творческому взаимодействию людей друг с другом, с миром и со всей Вселенной. Что может быть благодарнее участия в этом процессе? Всё в мире – это информация и свет, организованные в потоки, завихрения и спирали, и я лишь один из проводков этой хаотичной вселенской гармонии. Но тот разумный ток, который в нём течёт, надеюсь, несёт в себе хоть малый, но созидательный импульс.